Когда говоришь: “Swing”, в ответ на: “что танцуешь?” – реакция в 99% случаев одинаковая. Даже внутри тусовочки многие задумываются: почему я раньше не знал о свинге?

Теперь модно говорить: “джазовые танцы”. Но ведь Swing это не только линди. Рок-н-ролл – более знакомое слово, даже буги-вуги никого не пугает, но и эта музыка далека от мейнстрима. WCS чуть больше повезло с музыкой, но и тут название не хастл, про который все знают. Даже Кизомба, которая стала танцем в 2002 одновременно с Блюзом, почему-то больше на слуху.

Музыка у нас конечно клевая, но не всем понятная. Даже WCS, казалось бы под попсу, но не любая сойдет. Тем более Джаз, Блюз, Рок-н-ролл. Ритм-н-блюз и прочее.

В кино и по телевизору нас редко показывают, потому что нас мало. Мало школ из-за низкого спроса.

Деток обычно отдают в вечные танцы: бальные, народные, балет, а не на буги-вуги – про него родители и не слышали. Потому и детских групп у нас мало.

Социальные танцы – это вообще довольно новое явление для России. Своих таких у нас вообще нет исторически. Еще у нас исторически не принято, чтобы мужики танцевали, можно обниматься с потным другом на татами, а вот с красивой девочкой под музыку – это не по мужски – иди в футбол играй.

Свинговые танцы к нам пришли в 90е, возможно, ситуация начнет меняться, когда внуки тех, кто тогда танцевал узнают про свинг.

Когда я больше года не мог танцевать, приходя на вечеринки, я сидел на билетах.

Тогда еще можно было курить в помещениях. И однажды вокруг собралось несколько человек и я рассказал про наши первые буги соревнования в Иваново.

Девочки тогда готовили какой-то ивент, и Лена сказала: у нас нет конферансье, может посадим Митяя на стул и он будет рассказывать байки?

Когда мне полечили ногу, я решил попробовать написать как все прошло в ЖЖ. Получился большой пост, многим понравилось. А поскольку танцевать мне еще не разрешили, я сидел решил записать то, что Лена назвала байками.

Когда я снова начал преподавать в 2007, ученики попросили куда-нибудь “постить” исторические справки, которые я выдавал на занятиях.

Один московский препод мне как-то сказал: да напиши ты уже книгу по истории свинговых танцев – все еще пишу, но публикую пока толкьо байки.

Когда-то давно мне передали эстафету, но я забыл написать. Вот исправляюсь.

Первые лет 10 это была только физическая боль, когда утром все болит после тренировки.

Каждая тренировка, соревнование, вечеринка и вообще каждый танец – это был восторг и радость. Даже когда понимал, что получается так себе, место занял второе с конца – все равно был праздник.

Дальше со мной случился варикоз, и я год сидел билетером на вечеринках в Буфе, но все равно было здорово: толпа прекрасных людей вокруг.

Все это время я не понимал, когда кто-нибудь жаловался на любые проявления танцы это боль, а они бывают очень разнообразные. Не танцуется, депресняк после ивента, линди хоп не мое и прочее.

Когда закончилась реабилитация после операции про варикоз, каждый танец опять бы праздником.

В 2007 мы начали преподавать с Ксюшей. И каждое занятие было фантастическим праздником. Но здесь со мной случилось странное. Я стал стесняться танцевать со своими ученицами вне уроков.

В это же время мы начали с Мурашкой тренировать буги и много выступать. Каждая тренировка была полнейшим восторгом, но стали очень расстраивать результаты соревнований. До этого такого не бывало. Ну, то есть расстройства не были такими сильными.

Потом мы стали тренироваться с Любой. Каждый танец даже на тренировке был чем-то невероятным. Но в какой-то момент она начала говорить, что со стороны кажется, что “меня не прет”. Я не очень понимал, что она имеет ввиду, видимо была проблема с внешним проявлением моего внутреннего праздника от танцев.

Мы начали вместе преподавать Буги. Группы были прекрасные.

В 2009 я уже преподавал и буги и линди один. Это была основная работа, которая занимала 4-5 вечеров в неделю. Каждое занятие приносило радость. Отдельным проектом стала Шоу Группа, с которой мы учили номера, придуманные мной. И этот процесс был невероятно прекрасен. Но я перестал ходить на вечеринки.

Оправдание было – я и так танцую каждый день.

Подруга Нюта – профессиональный музыкант, как-то на вечеринке поделилась своими мыслями про музыку.

Есть очень крутые музыканты, которыми все восхищаются, они знают “как надо” и “так могут”. Есть те, которые не знают и не могут, но их это более менее устраивает. Когда ты знаешь как надо, но почему-то не можешь так, и слушаешь других. Видя первых, грустишь, что ты не один из них. Встречая вторых ты понимаешь: они делают плохо, но я тоже не могу лучше – и это самая частая “боль”.

В тот момент я “знал как” надо танцевать, но почему-то сам “так не мог”.

Мы начали вести занятия и пробовали соревноваться со Светой. Тренировки были восторг, а вот на соревнованиях все было плохо. И “не танцуется” на тех редких вечеринках, куда я приходил, стало уже совсем нормой.

Сломав ногу на утренней пробежке, я сократил все свои уроки до двух часов в неделю. Так было чуть больше полу года.

Когда врачи мне разрешили танцевать, группы стали набираться не очень большие. Преподов в Москве стало сильно больше, многие из них лучше ладили с СММ и рекламой. К этому времени в Иваре уже было буги, а конкурировать с ними в рекламе сложно.

К концу 2016 дела с преподаванием шли совсем плохо и я пошел сидеть в офисе. Оказалось, что после офиса преподавать тяжелее. Сложно дарить людям радость, когда уже устал сам. В итоге, все мое преподавание свернулось до одной группы два раза в неделю.

К эмоциональному “что-то не танцуется” добавилось “не танцуется” физическое. Чтобы мочь много танцевать – надо много танцевать, иначе просто физически тяжело это делать.

Дальше мое танцевание замкнулось на ведении Инсты, которая даже кому-то нравилась. На вечеринках “не танцуется” стало особенно сильным. И мне стало казаться, что я не умею танцевать совсем.

После двух недель в короне (весной 2021) я решил, что надо ходить на вечеринки, но оказалось, что я уже не помню не только как танцевать, но и как в принципе взаимодействовать с людьми.

Сейчас на вечеринках я боюсь приглашать барышень: танцую-то я очень плохо и со мной должно быть скучно.

Вот такая у меня история про танцы это боль. Как это лечить я пока не знаю. Но очень хочу это вылечить. Потому что танцы – это на самом деле радость, а никакая не боль.